На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Искусство

72 064 подписчика

Свежие комментарии

  • Майя Maja
    Минкульт.Юрист: Киркорова ...
  • Иван Искренко
    Очень интересная подборка, только я не могу понять, как ее всю посмотреть (?). Здесь 1-я часть, а как найти вторую? Е...Обнаженная натура...
  • Nadya Tertyshnik
    так называемые звезды, настоящие сатанисты....Адвокат Киркорова...

Густав Малер

Густав Малер (7 июля 1860, Калиште, Чехия - 18 мая 1911, Вена) — австрийский
композитор и дирижёр. Один из крупнейших симфонистов XIX и XX веков.

Иван Соллертинский (театральный и
музыкальный критик):

Коснемся вкратце биографии Малера. Судьба
его — судьба музыканта, выходца из провинциальной мелкобуржуазной семьи.
Сначала — музыкальные уроки, ранняя борьба за кусок хлеба. У юноши — гениальные
дирижерские способности. С 19 лет он за капельмейстерским пультом, сначала в
оперетте, затем в опере. 28 лет—главный дирижер Будапешской оперы. С 1897 г. по
1907 г. возглавляет дирижерскую часть Венской оперы, сделав этот театр первым
оперным театром мира. Осуществляет исторические постановки «Фиделио», «Тристана
и Изольды», Моцартовского цикла. Моцарт буквально открыт заново, освобожден от
салонного рококо и жеманной грации, — плодов мещанской стилизации XIX века; в
Моцарте подчеркивается демонизм, импульсивность, мощь молодого класса.
«Фигаро», например, по словам венского критика Рихарда Шпехта, показывался как бы
в перспективе невидимой, но явственно ощущаемой французской революции: вместо
легковесной водевильной интриги на первый план проступала бунтарская социальная
комедия. Малер объявляет беспощадную войну традициям, рутине, лени, обиходам и
привычкам премьеров, уничтожает дотоле всемогущую клаку, держится с
прямолинейностью фанатика, работает по 16 часов в сутки, требуя с логикой
аскета и от других такой же полной самоотдачи делу. В опере совершаются чудеса,
но одновременно растут и интриги привыкших к лени «любимцев публики» и
примадонн против гениального новатора.

Борьба длится целых десять лет, но в конце концов
предопределена. В 1907 году Малер вынужден покинуть оперу. Помимо глубокого
разочарования он выходит с неизлечимой болезнью сердца. С 1908 по 1911 гг.
дирижирует концертами, по преимуществу в Америке. В 1911 умирает.

Пo портретам, по письмам, воспоминаниям нетрудно
воссоздать облик Малера. Он худощав, небольшого роста; бритое лицо со впалыми
щеками, громадный лоб, беспокойно сверкающие из под очков глаза, остроконечный
череп с взъерошенной шевелюрой. Одет небрежно. Внешний вид фанатика и аскета.
Бросается в глаза исключительная нервность. Малер в непрерывном возбуждении,
экзальтации: он постоянно подергивается, он конвульсивно жестикулирует («мимика
одержимой судорогами кошки» — традиционная острота по поводу внешней манеры его
дирижирования); он не разговаривает, а кричит, заклинает, проповедует, осыпает
сарказмами; он не ходит, а бегает. Подобно Вагнеру, он может сказать, что
«только тогда ему было по себе, когда он был вне себя».

 http://justlife.narod.ru/sollertinsky/sollert_mahler_01.htm

 

Александр Оссовский (музыковед):

Сейчас кажется крайне странным, что музыка Малера –
всегда говорящая искренне и просто – была непонятна современникам. А, между
тем, Малера можно назвать непризнанным композитором. Вот что пишет его близкий
друг, знаменитый дирижер Бруно Вальтер: «в июне 1894 года по всей музыкальной
прессе прокатился вопль негодования - отзвук исполнявшейся Первой симфонии
Малера. Судя по критическим отзывам, это произведение своей пустотой,
банальностью и нагромождением несоразмерностей вызывало справедливое
возмущение. Помню, с каким волнением я проглатывал газетные отчеты об этом
концерте; я восхищался неизвестным мне смелым композитором и страстно мечтал
познакомиться с этим необыкновенным человеком и его сочинением».

Малер действительно был совершенно необыкновенным
человеком. От природы пылкий, обаятельный и общительный, он часто сталкивался с
апатией и ленью оркестрантов, - и становился язвительным, горько ироничным, но
никогда не уступал. Конечно, вспыхивали конфликты, из-за которых Малер нередко
терял работу – так было и в Лейпциге, и в Будапеште, и в Вене, и в Нью-Йорке, -
но композитор вел себя по-прежнему. По словам Бруно Вальтера, «самой сильной
стороной Малера-дирижера был его душевный жар», благодаря которому
«музицирование превращалось в обращение души к душе».

Таким же «обращением души к душе» можно назвать и
музыку Малера, - Девять симфоний, «Песнь о земле» и вокальные циклы. Славы
дирижера, все более шумной, он, казалось, вовсе не замечал. А славы композитора
так, в общем, и не дождался.

 

 

Малер и Рахманинов

 16 января 1910 года в Нью-Йорке Рахманинов вновь исполнил свой Третий
концерт, за дирижерским пультом стоял великий австрийский композитор и дирижер
Густав Малер. Позднее Рахманинов рассказывал музыковеду О. Риземану: «…В
то время Малер был единственным дирижером, которого я считал возможным
поставить рядом с Никишем. Он отдавал всего себя, чтобы довести довольно
сложный аккомпанемент в концерте до совершенства, хотя был совершенно измучен
после другой продолжительной репетиции. У Малера каждая деталь партитуры
оказывается важной, что так редко бывает среди дирижеров…».

Аксели Галлен-Каллела. Портрет Густава Малера. Холст, масло



Г. Малер. Шарж О. Белера

Пётр Вайль. "Гений
места" . Из главы "Марш империи" (Вена - Малер)


Австрийская столица еще волнуется оперными страстями  - хотя и
ничтожно по сравнению с концом XIX - началом XX столетия: тогда музыкантов
знали, как матадоров в Севилье. "Когда он шел по улице, то даже извозчики,
оборачиваясь ему вслед,  возбужденно  и испуганно 
шептали:  Малер!"  - вспоминал дирижер

Бруно  Вальтер.  И добавлял: "Популярность не означает
любви, и он, конечно, никогда  не  был любим, то  есть не
был  чем-то вроде  "любимца  Вены":  для добродушных
венцев  в нем было слишком мало  добродушия".  Журналы
наперебой публиковали карикатуры, издеваясь над его экспансивным
дирижированием. На ту

же тему были  остроты: "гальванизируемая 
лягушка",  "кошка в судорогах". За десятилетие
директорства  в Венской опере (1897-1907) Малер нажил  множество врагов:
в  работе  он  был  диктатор,  причем 
капризный.  Завел  невиданные порядки: опоздавшие, даже высокопоставленные,
не допускались в зал. Известны случаи, когда жаловались императору (в конце концов, опера была
придворной), но  тот отвечал, что  есть  директор: "Я могу
выразить желание, но не отдать приказ".  Ромен  Роллан 
проницательно заметил:  "Я думаю, Малер  страдал от гипноза
власти". От имперского комплекса власти, попробуем уточнить.

     В итоге Малер, вознеся оперу на невиданные в
Вене  высоты, все же уехал в  Нью-Йорк,  оставив позади
"длившееся  десять  лет празднество, на которое великий  
художник   пригласил   товарищей   по  
работе  и  гостей.   Какой знаменательный и счастливый
случай в истории нашего искусства!" (Вальтер).

 Венская опера

 

Следы  этого празднества  видны  и сейчас. В  Венской опере,
помпезной, самодовлеющей, Малер  заметен больше, чем  другие 
здешние звезды (а венцами были Глюк, Гайдн, Моцарт, Бетховен, Шуберт,
Брамс,  Брукнер, Штраусы, Берг).

В  гобеленовом  зале  фойе  - пестрый 
портрет  Малера  кисти  Р.  Б. Китая, подаренный
Гилбертом  Капланом, уолл-стритовским брокером, который переменил жизнь,
услышав малеровскую Пятую: бросил биржу, выучился дирижированию, стал мировым
авторитетом. Это свойство есть у музыки Малера - втягивать, вызывать

нечто вроде религиозного экстаза или симптомов болезни, малярии, допустим.

     Для меня  отдельного - личного -  смысла
исполнена  почти каждая из его симфоний. Первая и Третья 
показали  возможность  нестыдного  пафоса  -  что называется, 
раскрепостили.  Внятные  уроки  композиции дала  и дает
Вторая.

Точно знаю, что эмоциональные пустоты лучше всего заполняет самая
"легкая" - Четвертая - и применяю  ее терапевтически. 
Благодарно  помню, как  выручала Шестая,   самим
 автором   названная  "Трагической".  
Пятая   утвердила   в

амбивалентности любых чувств: томительное "Адажиетто",
превращенное Висконти ("Смерть в Венеции") в похоронный плач,
было  любовным посланием композитора невесте. И всегда особое место будет
занимать Седьмая.

     28 января 1996 года после обеда в  своей
пражской  квартире  я лежал на диване и слушал музыку.  В 
тот день -  Седьмую  Малера. Во  время четвертой части,
Nachtmusik, Ноктюрна - тут помню мельчайшие детали  - в комнату вошла жена
и  что-то  страшно  сказала. Огромный по-малеровски
оркестр  -  это был

Нью-Йоркский филармонический под управлением Бернстайна - гремел, и я
ничего не услышал. Но  - понял. Но  -  понимать  не
захотел.  Однако  нажал  кнопку "пауза"  на 
черной коробочке, и второй возглас жены, старавшейся  перекрыть

музыку, раздался воплем в полной тишине: "Иосиф умер!"     Так  Малер,  чья  симфония  за
88  лет  до  того дебютировала в  Праге, вернулся в 
этот  город  и  с  помощью  Бернстайна, 
записавшего  Седьмую  в Нью-Йорке  в  те  дни,
когда  Бродский грузил  навоз в Норинской,  приглушил ноктюрном 
нью-йоркскую  новость.  Важное в  жизни рифмуется куда
чаще,  чем хотелось бы.

 Бронзовый бюст Малера работы О.Родена

     ...Роденовский  Малер черной 
бронзы,  отражаясь  затылком  в  зеркале, глядит на 
театральный буфет  Венской  оперы,  где  бокал
шампанского  стоит тринадцать  долларов,  на  публику 
-  респектабельную,  как  в  его  дни, с поправкой на
моду, разумеется. В Вене, по крайней мере, нет таких перепадов, как 
в  нью-йоркской   "Метрополитен",  где 
в  партере  оказываешься  между

смокингом и джинсами с майкой.

     Впрочем,  подобная  эклектика 
-  вполне  в  духе  Малера:  чередование торжественности
с обыденностью, пафоса с фривольностью. Марши, вальсы,  звон коровьих
колокольчиков, народные песни, танцы и т.п. - все вбиралось в ноты.

Малер бывает патетичен  и сентиментален, но - как сама жизнь, и в его
музыке это  натурально. 

…Вводя в  симфоническую музыку текст, Малер  доходил до 
гениального  богохульства: "Я просто обыскал  всю мировую
литературу вплоть до Библии, чтобы найти разрешающее слово, и в конце концов
был принужден сам облечь свои мысли и ощущения в слова".  В
частном  обиходе он  охотно сочинял стихи, но  все же совсем
другое  дело - предпочесть  свои дилетантские сочинения любой поэзии
вплоть до библейской.

     Самомнение гения? Скорее "чудовищное ощущение
миссии", о котором писала в дневниках его жена.  Сам Малер объяснял:
"Становишься, так сказать, только инструментом,  на котором 
играет  Вселенная... Моя  симфония  должна  стать чем-то
таким, чего еще не слышал  мир! В ней вся природа обретает
голос". 

     Из писем Малера и воспоминаний о нем встает
фигура, в которой органично сочетались   
интеллектуальность   с   
наивностью,    рафинированность    с провинциальностью,
австрийская  столица, где  он окончил свои дни, с чешской деревней,
где он появился на свет.

     Малер был необычно  для  музыканта
образован: разбирался в естественных науках, знал философию и литературу,
испытал сильнейшее влияние Шопенгауэра, Ницше,  Достоевского.  
Беседуя  с  учениками  Шенберга,   посоветовал 
ему:

"Заставьте  этих  людей прочесть Достоевского! Это важнее,
чем контрапункт".

Тонко и точно выразился об "Исповеди" Толстого: "Страшно
грустное варварское самоистязание постановкой фальшивых вопросов". Только
умный человек мог  так просто  сказать  о вкусовых 
различиях: "Не обозначают ли слова "это  мне не нравится"
не что иное как "я не понимаю этого".

Когда в детстве Малера  спрашивали, кем он  хочет  быть,
отвечал: мучеником.  Он искренне волновался  по  поводу
своего  "Прощания"  из "Песни  о 
земле": "Как вы думаете? Можно это  вообще выдержать? Люди не
будут кончать после этого самоубийством?"    

Он обожал  природу - это  очевидно в музыке.  Но
отношение  -   чисто  художническое,  то  
есть   потребительское,  то  есть единственно возможное для
человека, который  у Ниагарского водопада заметил, что 
все-таки  предпочитает "артикулированное  искусство 
неартикулированной природе".  Когда  Бруно  Вальтер 
приехал  к  Малеру  на  Аттерзее  и   стал
восхищаться пейзажем,  тот перебил: "Не трудитесь смотреть - я 
это все  уже отсочинил" - и повел слушать музыку.     По  его  собственному 
признанию,  Малер мыслил  не  мелодиями, но  уже оркестрованными
темами.  А "Вена  была великолепно  оркестрованным 
городом" (Цвейг). Этот город создавался при Малере и укреплялся Малером.
Опера открылась в 1869,  за шесть лет до того, как Малер приехал сюда
учиться  в консерватории. Тогда в  столице было меньше миллиона
жителей, а  когда он  занял  пост директора Венской оперы 
в 1897  -  уже  больше  полутора  миллионов. 
Через  весь город  прошли  линии электрического 
трамвая.   В  квартире   Малера  на  
Ауэнбруггерштрассе,  2 установили служебный телефон, ему предоставили
автомобиль - номенклатура!

     Дом  и  сейчас выглядит  солидно.
  Здание пятиэтажное… В  малеровском подъезде располагается  местное 
отделение  "Гринпис"  -  при  его  любви
к  природе, преемственно.

     Вся  его  жизнь  предстает 
центростремительным   движением  к  Вене  - круговым,
радиальным,  с приступами  и  отступами. "Моя конечная цель
есть и останется Вена.  Я  никогда не чувствую  себя дома
где-либо еще" - это Малер осознал очень  рано. Он не  стеснялся
в выражениях, говоря о Вене: "божество южных широт", "земля
обетованная". Противореча фактам, родиной называл Вену.

     Между тем сын винокура и внук  мыловара Малер
родился в чешской деревне Калиште,  где  и  сейчас 
все  население -  триста  человек… В первые свои шесть лет 
в Венской  опере Малер поставил  восемнадцать  новых для города
вещей,  из них четыре  -  русские: "Евгений
Онегин",  "Демон",  "Иоланта", 
"Пиковая дама". Первым представил в США "Проданную невесту" и "Пиковую даму".   

Из мемуаров проступает человек буйного темперамента, при  первых 
встречах производящий впечатление романтического героя с импульсивным
характером. А чтение его  писем выявляет способность к  точным 
калькуляциям, холодному  расчету.

 Директор будапештской  оперы  в 
рекомендательном  письме  в Вену специально  отмечал способности
Малера к "коммерческой стороне художественного  предприятия". Не
будет  преувеличением  сказать,  что  именно  Малер
придал  фигуре  дирижера нынешний статус полновластного хозяина
оркестра или театра.  Семнадцать   лет   он  
кружил   по   империи,   работая  
в   Словении (Лайбах-Любляна), в Моравии (Ольмюц-Оломоуц), в  Богемии (Прага),
в  Венгрии (Будапешт), отходя для разбега в Германию (Лейпциг, Кассель,
Гамбург), сужая круги, подбираясь к центру. Осада (Вены) завершилась триумфом.

     Победа была тем более полной, что маленький 
(163 см) провинциал взял и одну из  первых столичных красавиц.
Венчались  в самой большой церкви Вены - Карлскирхе, диковатой для стильного
города: помесь барокко, римских аллюзий, мавританства. 

Альма Шиндлер

Альму Шиндлер, приемную дочь художника Карла Молля, одного из

лидеров венского Сецессиона, с юности окружало обожание не просто мужчин,
но мужчин выдающихся. Так шло всю жизнь: к ней сватался Климт,  у нее был
роман с композитором Цемлинским, трехлетняя неистовая связь с живописцем
Кокошкой, после смерти  Малера  она вышла за архитектора
Гропиуса,  а  уже  50-летней, словно  завершая охват всех
искусств,  за писателя  Верфеля. Альма  сочиняла

хорошую музыку, но Малер условием брака поставил ее отказ  от 
творчества: в семье  хватит  одного   композитора. 
Вену  он  не  просто  побеждал,  но  и растаптывал.
Похоже, он и любил ее - побежденной.

     Малер  покинул Вену, когда перестал
ощущать  себя  триумфатором.  Венцы слишком 
поклонялись   музыке,   чтобы  десять  лет 
терпеть  деспотического законодателя, пусть и гениального.

     Можно предположить, что иной Веной для него могла
бы стать Америка, где он  оказался  первым  иностранным
композитором,  который  реально  влиял  на повседневную
музыкальную  жизнь, хотя тут уже с успехом работали Чайковский, Дворжак,
Рихард Штраус. По письмам из Нью-Йорка разбросаны признания: "Здесь вовсе
не  царствует  доллар,  его только легко  заработать. 
В  почете здесь

только одно:  воля и умение... Здесь все  полно широты,
здоровья"; "Так  как люди  здесь непредубежденные,  то
я надеюсь найти благодатную почву для моих произведений, а для себя - духовную родину";
"Я,  конечно, проведу ближайшие годы здесь, в Америке. Я в полном
восторге от страны..."

Помешала
болезнь  -  иначе  у Америки  были бы не только 
Рахманинов  и Стравинский, но и Малер.    
Выбирая место для поселения на покое, уже зная о больном сердце, но  не зная, 
что  умрет  от  этого  пятидесятилетним  через 
год  с  небольшим, он прикидывал: "Мы с Альмой 
теперь  увлекаемся тем,  что каждую неделю  меняем планы 
насчет  нашего   будущего:   Париж, 
Флоренция,   Капри,   Швейцария, Шварцвальд... 
И  все же  я  думаю,  что в  ближайшее 
время  мы  обоснуемся где-нибудь близ Вены, где светит солнце и
растут красивые виноградные  лозы, и больше не
будем трогаться с места".    
Легко  сообразить,  где  такое место,  - это Гринцинг,
северная окраина Вены.

Возвратившись  в  Вену  умирать,  Малер
окончательно вернулся  именно в Гринцинг в мае 1911 года  -
на местное кладбище. Здесь, а не на Центральном, рядом с Бетховеном, Шубертом,
Брамсом, Штраусами, он завещал себя похоронить

- без речей и музыки. На невысоком надгробье в стиле арт-деко - только имя
и фамилия. Малер  сказал:  "Те, кто придут ко мне,
знают, кем я  был, а другим знать не надо".

Могила Густава Малера. Вена.

 

     Теперь уже  знают все.  С
70-х  годов критики заговорили о малеромании. Часто  цитируют
его  слова: "Мое время  еще придет".
Оно  и пришло  -  когда разорванное сознание века
ощутило потребность в синтезе. Не только в светлой гармонии классики, но и
в  преодолевающих  эклектику и  разнобой
малеровских гигантах ("переогромленность" - подходящее слово
Мандельштама).

     Уникально  для  великого  композитора:  Малер  сочинял
только  песни  и симфонии.   Ни  сонат,  ни  этюдов,  ни  концертов,   ни  квартетов  -  либо
непосредственное, нутряное, птичье самовыражение, либо уж состязание с самой природой
во всеохватности.

     Малер уверял, что  мыслит
уже  оркестрованными темами,  с

нюансами  и  вариациями.  Это  эпическое  мышление.  Все
его  симфонии можно воспринимать  как  последовательный  ряд
-  вроде  прустовского  "В  поисках
утраченного времени".  При  этом любая
в  отдельности - философия  жизни  от начала до
конца, от рождения до  смерти. Невероятно
амбициозная  задача,  но Малер и говорил с характерным простодушием, что его цель - в каждой
симфонии "построить мир".  Единый, составленный из разнообразных частей,
но цельный  -  как  город
Вена,  роскошный и самодостаточный,  вобравший
традиции,  уклады, обычаи, этносы, языки.

Mahler Symphony No. 5 Adagietto Karajan Part 1

https://www.youtube.com/watch?v=wwyYyfP0b0w

" target="_blank">

" target="_blank">



Густав Малер Симфония №4, III ч. (
фрагмент )  

" target="_blank">





Gustav Mahler -
3rd symphony conducted by Solti. 6: Langsam. Ruhevoll. Empfunden (part 2) 

" target="_blank">

 

 

 

 

 

 

 

Картина дня

наверх