Валерий Иванович Яко́би (Яко́бий) (1834 - 1902) — русский живописец, профессор, академик Императорской академии художеств, один из учредителей Товарищества передвижных художественных выставок. Брат революционера, впоследствии психиатра и этнографа П.И. Якоби.Якоби Валерий Иванович — жанровый и портретный живописец, сын помещика; получив общее образование в казанской гимназии, поступил студентом в Казанский университет, но не окончил в нём курса. Когда составлялось в Казанской губернии ополчение для участия в Крымской кампании, Якоби записался в него и отправился в его рядах к месту военных действий, но на пути туда был, вместе со своим отрядом, остановлен, так как война прекратилась. Тогда он решил посвятить себя живописи, любовь к которой чувствовал ещё на школьной скамье, и, прибыв в 1856 году в Санкт-Петербург, стал посещать классы академии художеств. Состоя в ней учеником профессора А. Маркова, он прошёл её курс чрезвычайно быстро и получил одну за другой все награды, установленные для полного его окончания, а именно малую серебряную медаль в 1858 году, за картину «Разносчик фруктов» (находится в Третьяковской галерее в Москве), большую серебряную медаль в 1859 году, за картину «Татарин, продавец халатов», малую золотую медаль в 1861 году, за картину «Светлое Воскресенье нищего» и большую золотую медаль в 1862 году, за картину «Привал арестантов» (в Третьяковской галерее), произведшую большое впечатление на публику, живо принимавшую тогда к сердцу вопросы, вызвавшее благотворные реформы императора Александра II, между прочим и вопрос об облегчении участи каторжников и ссыльных. Вскоре по получении большой золотой медали, Якоби отправился за границу в качестве пенсионера академии. Посетив сперва Германию, он проехал в Швейцарию и работал некоторое время в Цюрихе, под руководством профессора Колера, а затем жил в Париже, Неаполе и Риме. В это время, кроме небольших жанровых картин, им написаны две исторические — «Террористы и умеренные первой французской революции» (в московском публичном музее, самое лучшее из всех произведений художника) и «Кардинал Гиз, получивший голову адмирала Колиньи, убитого в Варфоломеевскую ночь»; последняя, находившаяся на академической выставке 1864 году, доставила Якоби звание академика. Он возвратился в Санкт-Петербург, в 1869 году и через год после того, за картину «Арест герцога Бирона», был возведен в звание профессора, а в 1870 году сделан членом академического совета.
Привал арестантов 1861 г. Масло, холст Государственная Третьяковская галерея, Москва, Россия
Это самое значительное из его произведений - обличительное по направленности. В картине Якоби первым из русских художников обратился к теме царской каторги. С необычайной убедительностью представлены здесь самые различные социальные типы - от босяка до интеллигента-политкаторжанина, жизнь которого оборвалась в пути. Эмоциональная выразительность образа достигается здесь с помощью серого колорита. Изображение унылого пейзажа придает сцене впечатление безысходности. Свобода композиционного решения создается с помощью диагонального расположения фигур. В 1878 году провел шесть месяцев в Париже в качестве комиссара при русском художественном отделе на тамошней всемирной выставке и члена её международного жюри со стороны России. В 1883 году, оставаясь членом совета академии, был назначен профессором-преподавателем в её классах. От обеих этих должностей уволен в отставку в 1891 году вследствие происшедшего тогда коренного преобразования академии, и последние годы своей жизни провел отчасти в Санкт-Петербурге, преимущественно же в Алжире и на юге Франции.
Осень 1865 г. Масло, холст. 67 × 54 см. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург, Россия
Светлое Воскресенье нищего
Якоби был человек умный и, бесспорно, даровитый, но чересчур скорое прохождение им художественной школы невыгодно отразилось в его работах: рисовал он очень посредственно, прибегая даже в мелочах к помощи манекена и фотографии, плохо справлялся с перспективой, писал довольно сухо и неуверенно, был цветист в колорите и не силен в светотени, но все эти недостатки старался скрывать занимательностью сюжета, эффектным расположением композиции и нарядностью изображенных костюмов и прочих аксессуаров. Главные его произведения, кроме вышеупомянутых — картины: «Парижский тряпичник перед дверью таверны» (1865, у наследников А. А. Сомова), «Политика после завтрака» (1869, в московском публичном музее), «Волынский в заседании кабинета министров» (1876, у великого князя Николая Константиновича), «Костюмированное утро при дворе императрицы Анны Иоанновны», «Свадьба в Ледяном доме» (1881, в музей императора Александра III, в Санкт-Петербурге) и «Первое торжественное собрание академии художеств» (1889, там же), а также портреты Н. А. Киреева и госпожи Рудзинской с дочерью.
Шуты при дворе императрицы Анны Иоанновны 1872 г. Масло, холст. 132.5 × 212.3 см.
Государственная Третьяковская галерея, Москва, Россия 
Смотреть полностью (2264х1400)
Картина изображает спальню болеющей императрицы Анны Иоанновны. У изголовья ее кровати сидит Бирон. Придворных стараются развеселить шуты князь М.А. Голицын (стоит согнувшись) и князь Н.Ф. Волконский (вскочил на него), А.П. Апраксин (растянулся на полу), шут Балакирев (возвышается над всеми), Педрилло (со скрипкой) и д'Акоста (с бичом). У кровати - графиня Бирон. За столом играют в карты статс-дама Н.Ф. Лопухина, ее фаворит граф Левенвольде и герцогиня Гессен-Гомбургская. Позади них - граф Миних и князь Н. Трубецкой. Подле Бирона - его сын с бичом и начальник Тайной канцелярии А.И. Ушаков. Рядом сидят - Анна Леопольдовна, будущая правительница, французский посол де Шатарди и лейб-медик Лесток. На полу, возле постели - карлица-шутиха Буженинова. В стороне у насеста с попугаями - поэт В.К. Тредиаковский. В дверях ― кабинет-министр А. Волынский. Изображенное на картине время- 1740г.
| Изображенные личности: | Анна Иоанновна, императрица (1693 —1740); Бирон Эрнст Иоганн (1690 —1772); Голицын, Михаил Алексеевич (1687—1775)— В 1732—1740 гг. — придворный шут, носивший с 1737 г. прозвище «Квасник»; Волконский Никита Фёдорович, князь (?— 1740), назначен шутом при дворе Анны Иоанновны «по давнишней злобе к жене его Аграфене Петровне» [Костомаров]; Апраксин Алексей Петрович, граф (1711-1733). В 1729 г. принял католическую веру, за что императрица Анна Иоанновна сделала его шутом; Балакирев Иван Александрович (1699— 1763) — доверенный слуга императора Петра I и его супруги Екатерины I, впоследствии придворный шут императрицы Анны Иоанновны; Педрилло (Pedrillo) Пьетро-Мира (даты рождения и смерти неизвестны) — любимый шут императрицы Анны Иоанновны; Лакоста Ян (д’Акоста) (1665—1740) — придворный шут Петра I, Анны Иоанновны и герцога Бирона. Потомком маранов, бежавших из Португалии в Северную Африку; Лопухина, Наталья Фёдоровна (1699 —1763) — племянница Анны Монс, статс-дама императриц Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, по приказу последней выпоротая, лишенная языка и сосланная в Сибирь; Левенвольде Рейнгольд Густав, граф (1693 ―1758), камер-юнкер императрицы Екатерины I, произведен ею в камергеры, в 1726 г. пожалован в графы. При Анне Иоанновне произведен в обер-гофмаршалы и назначен управляющим соляными доходами России; Ушаков Андрей Иванович (1670—1747) граф, начальник Канцелярии тайных розыскных дел; Миних Бурхард Христофор (1683—1767) , граф — русский государственный деятель, фельдмаршал; Трубецкой Никита Юрьевич (1699 —1767) — князь, российский военный и государственный деятель, генерал-фельдмаршал; Анна Леопольдовна (1718 - 1746) — великая княгиня, правительница Российской Империи при сыне, малолетнем императоре Иоанне Антоновиче в 1740-1741 гг.; Лесток Иван Иванович, Жан Арман де Лесток (фр. Jean Armand de L’Estocq), Иоганн Германн Лесток (нем. Johann Hermann Lestocq (1692—1767) — граф Римской империи, хирург, российский первый придворный лейб-медик, действительный тайный советник;Тредиаковский Василий Кириллович (1703—1769) —поэт и учёный; Волынский Артемий Петрович (1689—1740) — государственный деятель, обер-егермейстер и кабинет-министр при императрице Анне Ивановне; Буженинова Евдокия Ивановна (?—1742), — шутиха императрицы Анны Иоанновны, в 1739 Анна Ивановна устроила в знаменитом «ледяном доме» ее потешную свадьбу с княземМихаилом Алексеевичем Голицыным (1687—1775) , впавшим в слабоумие и ставшим шутом по кличке Квасник; |
Имя забавника Анны Иоанновны князя Михаила Алексеевича Голицына (1688-1778) увековечил Ю. М. Нагибин в своей повести “Шуты императрицы”. Писатель представил в ней яркий, выразительный, психологически мотивированный образ шута. Однако, как известно, правда художественная не всегда отвечает требованиям исторической достоверности, да, собственно, и не должна им отвечать. Очень точно сказал об этом русский драматург А. Вампилов: “Искусство существует для того, чтобы искажать действительность”. А потому неудивительно, что свидетельства и документы той эпохи не укладываются в заданную Ю. М. Нагибиным схему и рисуют иной характер. Надо также иметь в виду, что сам исторический факт в сущности бездонен и допускает множество самых различных толкований. Художник на то и художник, чтобы давать волю фантазии, чтобы у него, как поется в песне Булата Окуджавы, “были дали голубы, было вымысла в избытке”. Мы же, следуя законам жанра исторической миниатюры и строго опираясь на факты, представим свою, отличную от описания, данного Ю. М. Нагибиным, версию характера и обстоятельств жизни потешника императрицы М. А. Голицына.
Свадьба в Ледяном доме (Ледяной дом )1878 г. Масло, холст 133,5 x 216 см.
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург, Россия
Отпрыск знатного рода, восходившего к легендарному литовскому князю Гедемину, Михаил приходился внуком известному временщику и фавориту сводной сестры Петра I царевны Софьи Алексеевны Василию Васильевичу Голицыну. После низвержения Cофьи в 1689 году последнего постигла опала, и, лишенный чинов и поместий, он был сослан (вместе с сыном Алексеем Васильевичем) в северную глухомань – на Пинегу, в деревню Кологоры.Там-то и жил до своего совершеннолетия наш герой Михаил Голицын, воспитанием коего после скорой смерти отца Алексея Васильевича озаботился его некогда именитый дед (иноземцы уважительно называли его Василием Великим). А Голицын-старший, надо сказать, был эрудиции феноменальной – владел несколькими европейскими языками, а также латынью и греческим, был тонким знатоком древней истории и западной культуры, искушен в дипломатии и политесе. Его познаний с лихвой доставало на то, чтобы дать внуку самое блестящее и универсальное образование. Но едва ли учеба пошла Михаилу впрок, и причиной тому историки называют его врожденное слабоумие . Когда Михаил повзрослел, Петр Великий вытребовал его в столицу и в числе прочих недорослей отправил учиться в чужие края. Согласно Ю. М. Нагибину, за границей Голицын якобы в совершенстве овладел и ремеслом, и иностранными наречиями, но царь не только не оценил его талантов, но в отместку за грехи деда заставил тянуть армейскую лямку и искусственно сдерживал его карьерный рост (к сорока годам Михаил едва-едва дослужился до майора). Все это непохоже на правду, ибо великий реформатор со свойственной ему проницательностью оценивал людей исключительно “по годности”; учеба же русских за границей была просто отрадой для царева сердца. О каком наказании юного Голицына за чужие грехи может идти речь, когда П. А. Толстой - “греховодник”, повинный в том, что горячо поддерживал ту же Софью, добровольно вызвался ехать на учебу в Италию!? И это в пятьдесят-то лет!? Можно только догадываться, как уморительно выглядел этот великовозрастный школяр рядом с зелеными русскими “салажатами”; но Толстой твердо знал, что тем самым испросит у монарха прощение, в чем и не ошибся...Но вернемся к Голицыну: его неуспехи можно приписать либо слабоумию, либо нерадению, а скорее всего и тому, и другому. “Чему именно выучился он – остается неизвестным, - говорит историк. – а вернее, что ничему”.
Как известно, существуют мужчины недалекие от природы, но проявляющие удивительную изобретательность, находчивость и даже остроумие в дамском обществе. Наш герой принадлежал именно к таким субъектам. О том, как он обращался с прекрасным полом, сохранилось множество забавных анекдотов. Рассказывали, к примеру, что как-то раз одна пригожая девица сказала Голицыну: “Кажется, я вас где-то видала”. – “Как же, сударыня, - ответил тот, - я там весьма часто бываю”. Еще одна байка: “Вы всегда так любезны!” – обратился Голицын к молодой даме. “Мне было бы приятно сказать и вам то же самое,” – заметила она. –“Помилуйте, - парировал Голицын, - это вам ничего не стоит! Возьмите только пример с меня и солгите!”. Или вот такая сценка: одна престарелая вдова, пассия Голицына, оставила ему после смерти богатую деревню. Молодая племянница покойной начала с Голицыным тяжбу и заявила ему в суде: “Деревня досталась вам за очень дешевую цену!”. “Сударыня, - нашелся тот, - если угодно, я уступлю вам ее за ту же самую цену”.Михаил Алексеевич только официально был женат четыре раза, что прямо противоречило брачным канонам православия. Так, в 1729 году, сразу же после кончины первой жены М. М. Хвостовой, не слишком сокрушаясь о потере суженой, легкомысленный Голицын, оставив в России детей Алексея и Елену, в поисках новых амуров устремился в Италию. Предметом его вожделений стала хорошенькая дочь тамошнего трактирщика Лючия, что была моложе нашего амурщика на добрых 20 лет. Но – и ее родители были здесь непреклонны!– путь к сердцу красавицы лежал только через законный, освященный римско-католической церковью брак. И Голицын, недолго думая, принимает католичество. Комментируя эту его перемену веры, Ю. М. Нагибин замечает: “Ему захотелось хоть раз в жизни совершить с в о й поступок...Тут был вызов, пусть тайный, тому порядку, который угнетал его всю жизнь. Он впервые почувствовал себя человеком, способным на самостоятельный жест” . На наш взгляд, ни о чем бунтарском и революционном князь даже и не помышлял. Его одушевляла неукротимая любовная страсть. И, не отличаясь особой религиозностью, он принял католичество, безболезненно устранив мешающее ему искусственное препятствие.
Louis Caravaque (1684-1752) Портрет императрицы Анны Иоанновны (1693-1740)
О последствиях же своего отступничества он задумался позднее, в 1732 году, когда, уже в бытность Анны Иоанновны, вместе с женой-итальянкой и их кареглазой дочуркой вернулся в Россию. Как ни беспечен был князь, но о религиозной нетерпимости императрицы наслышан. За богохульство она вообще карала смертью. Это по ее монаршему повелению будут потом заживо сожжены смоленский купец Борух Лейбов и обращенный им в иудаизм капитан-лейтенант Александр Возницын. Отход от православия в пользу других христианских конфессий наказывался, конечно, не столь сурово, но также весьма чувствительно. Поэтому Голицын, тщательно скрывая от всех и жену, и перемену религии, тайно поселился в Москве, в Немецкой слободе. Поговаривали, что Лючия в целях маскировки даже носила мужское платье. Но бдительная Анна Иоанновна через своих соглядатаев узнала о проступке князя и немедленно распорядилась препроводить его в Петербург. Голицын был взят в Тайную канцелярию и допрошен с пристрастием заплечных дел мастерами. От жестокой расправы Михаила Алексеевича спасло...крайнее слабоумие, которым и объяснили при дворе его вероотступничество: с дурака какой спрос! Брак с Лючией по приказу Анны был расторгнут, и итальянка вскоре сгинула (ее, скорее всего, выслали из страны). А “дурак”- князь был взят под монарший присмотр и сделан штатным придворным дураком (шутом). Для подобного унижения представителя знатного рода у императрицы были и дополнительные резоны: она ненавидела всех князей Голицыных, двое из которых, Дмитрий Михайлович и Михаил Михайлович, будучи членами Верховного тайного совета, пытались в 1730 году ограничить ее власть.
Французский писатель А. Труайя в своем историческом романе “Этаж шутов” приводит слова, якобы говоренные Анной каждому новоиспеченному забавнику: “Изображать обезьяну, петь петухом, мяукать и лаять умеют другие и делают это лучше тебя. Постарайся придумать свое!”. И вот парадокс: пресловутое слабоумие Голицына странным образом уживалось в нем с раболепием и угодничеством перед сильными мира сего, причем свойство это обнаружилось еще до его обращения в шуты: при Екатерине I он юлил перед могущественным А. Д. Меншиковым, а затем, при Петре II, ублажал сиятельных князей Долгоруковых. Князь весьма потрафлял и своей венценосной хозяйке и делал это по-своему, лучше других. “Семен Андреевич! – писала императрица в 1733 году московскому градоначальнику С. А. Салтыкову. – Благодарна за присылку Голицына; он здесь всех дураков победил; ежели еще такой же в его пору сыщется, то немедленно уведомь” .Что же входило в шутовские обязанности Михаила Алексеевича? Известно, что ему было поручено обносить императрицу и ее гостей русским квасом. Именно вследствие этого (а не из-за того, что мать его была из рода Квашниных) к нему приросла кличка “Квасник” - под этим прозвищем он фигурировал даже в официальных документах. И придворные взяли за правило непременно обливать нашего шута опитками кваса и громко потешаться над этим. Зная грубые вкусы императрицы, можно с уверенностью сказать, что Голицын участвовал в тешивших монархиню шутовских потасовках. Его сажали голым задом в лукошко с сырыми яйцами. Но и здесь он выходил победителем. “Тут все шуты встрепенулись, - рассказывает писатель В. С. Пикуль в своем романе “Слово и дело”, - руками стали махать. И все на разные голоса закудахтали, на яйцах поговаривая: - Куд-куды-кудах! Куд-куд-куд-кудах!..Михаил Алексеевич тоже руками взмахнул, подпрыгнул и запел курицей. Лучше всех запел”.
Вместе c тем Голицына часто характеризуют как самого униженного шута Анны Иоанновны. ”Он потешал государыню своей непроходимой глупостью..., - отмечает французский историк А. Газо. – Все придворные как бы считали своей обязанностью смеяться над несчастным; он же не смел задевать никого, не смел даже сказать какого-либо невежливого слова тем, которые издевались над ним...”. По мнению А. Газо, отуманенный потерей своей итальянки, Голицын впал в слабоумие и вовсе не понимал, что над ним потешаются: “Он был до такой степени глуп, что часто отвечал совершенно невпопад на предлагаемые вопросы, так что возбуждал в слушателях громкий взрыв хохота; но он только глупо улыбался и блуждающим взором обводил присутствующих” . Этой же версии придерживается и Ю. М. Нагибин. Но, как мы уже знаем, слабоумием князь отличался сызмальства, а, памятуя о его ветрености, трудно допустить, что он долго и глубоко переживал разлуку с женой-итальянкой.
Писатель И. И. Лажечников в своем знаменитом “Ледяном доме”, где этот шут выведен под именем Кульковского, презрительно называет его “нечто” и пространно описывает пресмыкательство перед всесильным монаршим фаворитом, Курляндским герцогом Бироном: “Это нечто была трещотка, ветошка, плевальный ящик Бирона. Во всякое время носилось оно, вблизи и вдали, за своим владыкою. Лишь только герцог продирал глаза, вы могли видеть сие огромное нечто в приемной зале его светлости смиренно сидящим у дверей в прихожей на стуле; по временам, оно вставало на цыпочки, пробиралось к двери ближайшей комнаты так тихо, что можно б было в это время услышать падение булавки на пол, прикладывало ухо к замочной щели и опять со страхом и трепетом возвращалось на цыпочках к своему дежурному стулу. Если герцог кашлял, то оно тряслось, как осиновый лист. Когда же на ночь камердинер герцога выносил из спальни его платье, нечто вставало со своего стула, жало руку камердинеру и осторожно...выползало и выкатывалось и нередко, еще на улице, тосковало от сомнения: заснул ли его светлость и не потребовал бы к себе, чтоб над ним подшутить” .
Голицын получил при дворе и другое прозвище – “Хан самоедский”. В свое время титулом короля самоедов (ненцев) Петр I пожаловал своего любимого шута Яна Лакосту. Анна Иоанновна с ее повышенным интересом к экзотическим народам и фольклору не только сохранила за Лакостой этот титул, но и распорядилась отправить в Петербург добрую дюжину дикарей для его свиты. Не из-за своего ли недомыслия к числу незатейливых аборигенов Севера был причислен и наш Квасник? Но при чем тут “хан”- титул, свойственный не самоедам, а воинственным обитателям Крыма – давним врагам России? Необходимо помнить, что действия против Крымского хана и охрана от него пограничных территорий, завершившиеся победоносным взятием русскими Перекопа, были тогда у всех на устах. Очень вероятно, что прозвище “хан” заключало в себе насмешку над поверженным Крымским владыкой. Если же учесть, что князь В. В. Голицын возглавлял Крымские походы 1687 и 1689 годов, закончившиеся полным провалом, то выбор его внука в качестве “хана” также может показаться не случайным. Анну Иоанновну называли еще императрицей-свахой, ибо она обожала женить и выдавать замуж своих подданных, и шутов прежде всего. Чаша сия не миновала и Голицына, тем более, что на него давно уже положила глаз любимая шутиха и приживалка Анны калмычка Авдотья Ивановна. Настоящей ее фамилии никто не знал, а поскольку она страсть как любила буженину, ее стали называть Бужениновой. Низкорослая, колченогая и чернявая, она обладала острым языком и сметливостью, потешая свою августейшую хозяйку присказками, прибаутками, меткими народными пословицами. Государыня обряжала ее, как рождественскую елку, а та платила ей заразительной улыбкой, открывающей белейшие неровные, спереди выпирающие зубы. Желание Бужениновой обзавестись родовитым мужем было сейчас же принято к сведению, и Голицыну, согласия которого никто не спрашивал, повелели готовиться к предстоящей свадьбе. Женитьба князя-отступника приобретала назидательный характер, ибо вместо итальянки-католички он вступал в брак с крещеной калмычкой. Таким образом, утверждалась незыблемость православия, на которое опиралась “благочестивая” монархиня. Суровой зимой 1739 / 1740 года решено было построить на Неве дом изо льда и обвенчать в нем шута и шутиху.
1. Фасад Ледяного дома и вид шутовской свадебной процессии. 2. Разрез левой комнаты (лицевая сторона). 3. Разрез левой комнаты (задняя сторона). 4. Разрез правой комнаты (лицевая сторона). 5. Разрез правой комнаты (задняя сторона). 6. План Ледяного дома: a, a, a — ледяная решетка; b — крыльцо; P — сени; R - правая комната; Q — левая комната; f — главные ворота; g, h — задние ворота; m, n, k, l — окна; c — задняя дверь; r, s — пирамиды. 7. Дельфин, извергающий нефть.
Лед разрезали на большие плиты, клали их одну на другую, поливали водой, которая тотчас же замерзала, накрепко спаивая плиты. Фасад собранного здания был 16 метров в длину, 5 метров в ширину и около 5 метров в высоту. Кругом крыши тянулась галерея, украшенная ледяными столбами и статуями. Крыльцо с резным фронтоном разделяло дом на две половины – в каждой по две комнаты (свет попадал туда через окна со стеклами из тончайшего льда). Перед зданием были выставлены шесть ледяных пушек и две мортиры, из которых не один раз стреляли. У ворот (также из льда) красовались два ледяных дельфина, выбрасывающие с помощью насосов из челюстей огонь из зажженной нефти. По правую руку стоял в натуральную величину ледяной слон с ледяным персиянином. По словам очевидца, “сей слон внутри был пуст и столь хитро сделан, что...ночью, к великому удивлению, горящую нефть выбрасывал”. В покоях же Ледяного дома находились два зеркала, туалетный стол, несколько подсвечников, двуспальная кровать, табурет, камин с ледяными дровами, резной поставец, в котором стояла ледяная посуда – стаканы, рюмки, блюда. Ледяные дрова и свечи намазывались нефтью и горели. При доме была выстроена ледовая баня. Ее несколько раз топили, и охотники вполне могли в ней париться. Жениха и невесту посадили в железную клетку, а ее водрузили на слона (подарок персидского шаха), за которым следовал свадебный поезд из 150 пар, представляющих народы бескрайней России – черемисов, башкир, татар, самоедов, мордву, чувашей и т.д. Они были одеты в национальные костюмы, причем не в обиходные, а парадные. Ехали на санях, имевших форму экзотических зверей, рыб и птиц, управляемых оленями, свиньями, собаками, волами, козами. Каждую пару потчевали их национальной пищей, а они, в свою очередь, устраивали свои туземные пляски. Историк Е. Погосян отмечает, что празднества в Ледяном доме напоминали шутовские свадьбы и кощунственные церемонии при Петре Великом . Тем не менее сама идея Ледового дворца была, без сомнения, новацией аннинского времени. Голицын и Буженинова чудом пережили студеную ночь на ледяной кровати и вышли наутро живыми из этого ледяного ада (литературное предание гласит, что Авдотья Ивановна, подкупив стражу, раздобыла полушубок и тем самым спасла себя и мужа от смерти). Однако Авдотья Ивановна после этого долго хворала и два года спустя умерла после рождения второго сына Алексея.Так жестоко наказан и унижен был князь Голицын за свою любовь. Такие были нравы…Но благодаря его любви человечество увидело Ледяной дворец, который по праву можно было бы назвать одним из чудес света.
Смерть императрицы Анны Иоанновны освободила Голицына от его шутовских обязанностей. Новая государыня Анна Леопольдовна запретила «нечеловеческие поругания» над «дураками», навсегда уничтожив в России позорное звание придворного шута.Михаил Алексеевич оставил столицу и перебрался сначала в родовое Архангельское, а после смерти Бужениновой – в купленное им имение в Костентинково. Здесь он женился на Агрофене Алексеевне Хвостовой, от которой прижил трёх дочерей.Голицын прожил в Костентинково ещё целых 35 лет. Он умер в 1778 году, 90 лет от роду. В борьбе за человеческое достоинство и личное счастье победа осталась на его стороне.Голицын М.А. после смерти, был похоронен в с.Братовщина, расположенном под Москвой, по старой Троицкой дороге, ведущей из Москвы в Троице-Сергиеву лавру, Ярославль и далее на север в Архангельск.
***
Чтение газет после завтрака (Политика после завтрака; Завтрак кардинала;Напрасный труд ) В картине присутствует элемент иронии по отношению к заснувшему прелату, которому монах читает газету .
Инаугурация Императорской Академии художеств 7 июля 1765 года
Этой дате посвящена картина В. И. Якоби, находящаяся в экспозиции Научно-исследовательского Музея Российской Академии художеств. Написанная в 1889 году к 125-летнему юбилею Академии, она является попыткой исторической реконструкции события, которое имело не только большое культурное и историческое, но и политическое значение для Российской империи. После инаугурации, состоявшейся в присутствии государственных деятелей, членов Сената и Синода, военачальников, иностранных послов, российских и иностранных художников. Многие выдающиеся личности эпохи Екатерины II почитали за честь стать почетными членами Академии художеств.
В эпоху просветительских перемен роль искусства в улучшении общественных нравов признавалась многими государственными мужами и правителями Европы, учреждение художественных академий стало повсеместным явлением, а к концу 18 века их насчитывалось уже более ста. Петр 1-й еще в 1690 году предпринял попытку создания единого художественного центра, но в то время новому начинанию не суждено было сбыться – гром пушек на балтийских берегах не позволял торжествовать Музам. Только в 1724 году давняя мечта императора Российского государства обрела черты реальности – в этот год был подписан Проект положения об учреждении Академии наук и художеств. Первоначально художественному отделению, открытому при петровской Академии наук, поручалось лишь оформление и иллюстрация научных изданий. Преобразование его в Академию произошло в 1757 году, когда Елизаветой Петровной, на основании Устава, составленного, как принято считать, И.И.Шуваловым и М.В.Ломоносовым, были утверждены соответствующие документы. Граф И.И.Шувалов, куратор Московского университета, сторонник просветительских идей, стал первым её Президентом. Он приложил немало сил для становления своего детища. Первоначально, когда у Академии не было собственного помещения и штатных педагогов, занятия учеников проходили в его доме, а уникальное собрание книг, картин, других произведений искусства И.Шувалова стало основой будущей академической библиотеки и музея. Петербургская Академия находилась первоначально на правах отделения Московского университета, но по указу Сената от 6 (17) ноября 1757 года «Академия трех знатнейших художеств» обрела самостоятельный статус.Екатерина 2-я, стремящаяся к усилению государственной власти, перевела Академию художеств в подчинение императорского двора. В 1765 году в период президентства И.И.Бецкого, началось строительство главного здания Академии на Васильевском острове.
С приходом А.А.Мусина-Пушкина (1794-1797г.) в Академии художеств произошли преобразования – стали устраиваться ежегодные публичные конкурсы работ учащихся, по итогам которых победителям выплачивались из казны денежные премии. Просветительский энтузиазм первых руководителей нового художественного учреждения поднял авторитет Академии на небывалую высоту – из выпускников первого набора вышли «звезды» русского искусства – архитектор В.И.Баженов, гравер Е.П.Чемесов, живописец А.П.Лосенко. Президентство Г.Шуазель-Гуфье (1797-1800) прошло без каких-либо изменений, а вот граф А.С.Строганов (1800-1811) сумел добиться получения императорских заказов, что сразу значительно улучшило финансовое состояние лучшей художественной школы России – увеличилось количество учеников, отправляемых для продолжения обучения за границу. В 1811-1817 годах Академию художеств возглавлял вице-президент П.П.Чекалевский, затем А.Н.Оленин (1817-1843), прекрасный администратор и писатель. За Академией, согласно принятого при нем нового Устава, окончательно закреплялось право решения всех вопросов «распространения или ободрения художеств в России». После ухода Оленина президентами Академии художеств становились только члены императорской семьи: в 1843-1852 годах её возглавлял герцог Максимилиан Лейхтенбергский (зять Николая 1-го), в 1852-1869 годах великая княгиня Мария Николаевна (дочь императора), в 1869-1909 – великий князь Владимир Александрович (сын Александра 2-го).
Постепенно формировалась все более жесткая система обучения и последующего карьерного движения художника по иерархической лестнице. Она поддерживалась выплатой денежных вознаграждений, соответствующих статусу художника или преподавателя. Профессора «старой закалки», преданные своему делу педагоги, постепенно стали вытесняться со своих должностей. Высокие духовные ценности, заложенные при основании Академии ее создателями, стали уступать место меркантильной расчетливости. В 1831 году по личному распоряжению Николая 1-го были отправлены в отставку А.И.Иванов и С.С.Пименов, в 1840 году – любимый учениками А.Е.Егоров. После ухода из Академии К.П.Брюллова в ней не осталось ни одного авторитетного педагога. Из-за отсутствия в России учебных заведений художественной направленности такого высокого уровня Академия художеств не знала, что такое конкуренция. Академические звания стали получать художники, не учившиеся в Академии, но добившиеся общественного признания. Таковыми стали А.Г.Венецианов, В.А.Тропинин, П.А.Федотов, В.Г.Перов, А.К.Саврасов, И.М.Прянишников. 1863 год запомнился «бунтом четырнадцати», когда выпускники Академии отказались писать работу на большую золотую медаль. Итогом публичного протеста стало создание в Санкт-Петербурге Артели художников во главе с И.Н.Крамским. Подобная организация возникла и в Москве. Товарищество передвижных художественных выставок, начиная с 1871 года, позволило лучшим художественным силам России заниматься творчеством вне стен Академии. "Kpaмcкoй был цeнтpoм Apтeли и имeл нa нee гpoмaднoe влияниe пpocтo дaжe личным пpимepoм. Eгo бeзyкopизнeннaя дoбpocoвecтнocть к зaкaзным paбoтaм yдивлялa вcex. Нa кaждый зaкaз, взятый нa cвoю дoлю из Apтeли, Kpaмcкoй cмoтpeл кaк нa cвoe личнoe xyдoжecтвeннoe coздaниe и oтдaвaлcя eмy вecь. (И.Е.Репин. Далекое близкое). Стараясь вернуть утраченный авторитет, в 1893 году был разработан и принят последний Устав когда-то лучшего художественного учреждения России. Это помогло вернуть в стены Академии И.Е.Репина, В.И.Сурикова, И.И.Шишкина, В.Е.Маковского, В.Д.Поленова, П.М.Третьякова, но благополучие длилось недолго.
Цитата сообщения ВЕнеРИН_БАШМАЧОК
Русский живописец Валерий Иванович Якоби (1834 - 1902).Ледяной дом. - ч.1.
Свежие комментарии