О художнике Игоре Эммануиловиче Грабаре следует говорить много и восторженно хотя бы потому, что для отечественной культуры он стал настоящим ангелом-хранителем.
Попечительство Третьяковской галереи с 1913 по 1925 гг, создание реставрационных мастерских в Москве в разгар Гражданской войны, пополнение фондов советских музеев, пострадавших в годы Великой Отечественной, в рамках программы компенсационной конфискации, руководство Институтом истории искусств АН СССР, – трудно даже вообразить масштабы той грандиозной деятельности, плодами которой мы, не особо задумываясь, пользуемся и по сей день.
Талантливый литератор и исследователь, Игорь Грабарь оставил потомкам целую галерею удивительно точных глубоких словесных портретов своих современников – живописцев, скульпторов, архитекторов, тех, чьи жизненные истории происходили у него на глазах. И всё же, не умаляя собственных достижений на поприще защиты и сохранения культурных ценностей, Игорь Эммануилович всегда считал себя, в первую очередь, именно художником, а потом уже всем остальным. При невероятной загруженности он обязательно выкраивал время для живописи, но даже в этом древнем, как мир, занятии умудрялся находить новые приёмы и революционные техники.
Любимым временем года у художника была зима; в холодных зимних пейзажах он видел невероятное очарование, которое стремился максимально точно передать на холсте. В студёные солнечные дни Грабарь в буквальном смысле слова зарывался вместе с мольбертом в снег, чтобы оттуда, из глубоких траншей, любоваться радужным сиянием мельчайших ледяных кристаллов на берёзах. Белые мохнатые от инея ветви на фоне небесного ультрамарина не просто сверкали; они мелодично звучали, наполняя безмолвные окрестности чистым хрустальным звоном.
Многократно возвращаясь к пейзажам с инеем, живописец стремился наиболее точно передать объём, свечение, многоцветность этого волшебного ледяного эффекта с помощью обычных красок; он словно соревновался с самой природой в мастерстве. Во время коротких пленэров, пока палитра окончательно не замерзала на морозе, мастер спешил запечатлеть на холсте сиюминутную игру солнечного света, тысячекратно преломлённого в крошечных снежных гранях. Неслучайно период увлечённости Грабаря русской зимой, выпавший на 1905-1908 гг., считается подлинно импрессионистским, хотя сам Игорь Эммануилович никогда не баловался подражательством французским метрам, вырабатывая собственные приёмы в передаче световой гармонии.
Художественные эксперименты Грабаря оказались не напрасными: ослепительная картина парящего в воздухе инея оживает на глазах у изумлённых зрителей, и дух захватывает от холодной завораживающей её красоты.
Свежие комментарии