Термин «childfree» придумали несколькими тысячелетиями позже. А тогда, давным-давно, во времена древней Греции и Рима, это была прекрасная легенда о девственной богине Диане (греческой Артемиде), которая свято соблюдала свою непорочность и требовала того же от окружающих ее спутниц-нимф.
Шутки ради представим себе заголовки таблоидов доисторических времен: «Одна из нимф Дианы забеременела. Кто же отец?» «Каллисто дает интервью: ребенок зачат самой девственной богиней» (да-да-да! Подтверждается версия нашего издания, что Артемида не дева, а мужик в хитоне!). «Тайна отцовства раскрыта! Читайте на 5 свитке о романе Юпитера с Каллисто»!
Настоящая сенсация – в свите богини-девственницы есть нимфа, ожидающая ребенка!
Диана-Артемида была дамой суровой. Достаточно взглянуть, как представляли ее художники... Например, Шарль Гриер, чью картину "Диана" вы видите слева...
Легенда дошедшая до наших дней говорит о том, что Зевс, приняв облик Артемиды (или ее брата, Аполлона), соблазнил самую красивую нимфу из свиты богини, Каллисто, зачав с ней сына – Аркада. Каллисто не могла признаться девственной богине в том, что уступила свое девичество Громовержцу. Но во время купания, ее грех был обнаружен. Богиня в гневе превратила нимфу в медведицу, а затем застрелила ее из лука. Зевс спас возлюбленную, поместив ее на небо, и сделав созвездием Большой медведицы.
Овидий в «Метаморфозах» приводит другой вариант легенды, где в медведицу Каллисто превратила мстительная супруга Зевса Гера.
Да, богини тех времен не отличались терпимостью.
Сама сцена обмана невинной Каллисто нежно и поэтично передана в картине французского живописца Галантного века Франсуа Буше.
«Только Юпитер узрел отдыхавшую, вовсе без стража, -
"Эту проделку жена не узнает, наверно, - промолвил,
- Если ж узнает, то пусть! Это ль ругани женской не стоит?"
425 Вмиг одеяние он и лицо принимает Дианы
И говорит: "Не одна ль ты из спутниц моих? На которых,
Дева, охотилась ты перевалах?" И дева с лужайки
Встала. "Привет, - говорит, - божеству, что в моем
рассужденье
Больше Юпитера, пусть хоть услышит!"
Смеется Юпитер,
430 Рад, что себе самому предпочтен, и дарит поцелуи;
Он неумерен, не так другие целуются девы.»
(Овидий. Метаморфозы. Кн. II)
Впрочем, трогательное желание написать на холсте много обнаженных женских фигур заставило художников вспомнить несчастную историю Каллисто намного раньше.
Начало сему было положено в Италии 16 века. Одним из первых историю изгнанной нимфы изобразил ученик Джорджоне Доссо Досси. Его загадочная картина с лежащей на переднем плане обнаженной женщиной со слегка округлившимся животом появилась в 1528 году.
Озаглавленная «Диана и Каллисто» картина хранит свою непроницаемую тайну – почему из всех женщин здесь обнажена лишь беременная Каллисто, что за пожилая матрона поддерживает ее фигуру, означает ли поднятый вверх палец стоящей женщины изгнание нимфы из священной рощи Дианы?
Мрачное небо и крепостные стены замка на дальнем берегу внушают некий трепет зрителю этой картины.
А беззащитность обнаженной Каллисто кажется еще более очевидной на фоне полностью одетых фигур и темного леса за их спинами.
Еще один ученик Джорджоне, куда более талантливый и прославленный, чем Досси, дает свою, изысканную интерпретацию древнему мифу.
В 1559 году король Испании Филлип II получил в подарок от венецианского художника Тициана Вечеллио парные картины «Диана и Актеон» и «Диана и Каллисто».
Потакая эротическим пристрастиям своего венценосного мецената, Тициан щедро заполняет полотна обнаженными дамами.
В сцене «Диана и Каллисто» мастер изображает две группы женских фигур, представленных в различных ракурсах – стоя, сидя, полулежа. Центр главной группы создает статная фигура Дианы, изобличающей виновную подругу.
Тициан смело играет с женскими пропорциями – с одной стороны более высокая и стройная богиня-охотница, с другой – сдобные и упитанные нимфы, в центре которых пышнотелая, с округлым животом и трогательная в своей беспомощности красавица Каллисто.
Поверьте венецианцу, беременность – состояние невероятно сексуальное!
Путешествовавший в молодые годы по Италии фламандский живописец Абрахам Янсенс Старший тоже не прошел мимо соблазна создать, вслед за итальянскими мастерами, собственное полотно о судьбе забеременевший нимфы.
Так же как у Тициана, в его картине ручей разделяет две противоположные группы девушек.
На одном берегу разгневанная Диана, в окружение двух созерцающих событие красавиц, а на другом, на первом плане, сгорающая со стыда Каллисто, чью тунику, обнажая живот, задирает купальщица с повязкой на волосах.
Следом за ними художник расположил еще нескольких охотниц, включая фигуру одетой девушки с луком, выходящей из леса на дальнем плане.
Перед нами полный апофеоз телесной красоты, в котором лучшее место и наибольшая грация позы отданы именно беременной женщине.
На ветке, посреди ручья, почти в центре композиции, художник изображает белую бабочку. Бабочка, по одной из интерпретаций, так же является символом зачатия. Для склонных к символическому пониманию живописи фламандцев этот знак дополнительно иллюстрировал смысл происходящего на картине.
Бабочка - символ зачатия. 
В 17 веке, в Европе, расцветает жанр пейзажа, но инерция мышления заказчиков все еще требует от художников дополнений, в виде изображенных в ландшафте человеческих фигур. В результате история Каллисто становится прекрасной темой, позволяющей соединить воедино красоту природы и красоту женщины.
Корнелис ван Поеленбург, голландский пейзажист «золотого века» классицизма располагает женские фигуры на склоне холма подчиняя их своеобразной иерархии.
Вверху окруженная соратницами Диана, почти не заметная в ракурсе со спины, внизу, освещенная солнечным лучом Каллисто, пытающая закрыться от богини.
Группа нимф удерживает ее, не давая спрятать признак грехопадения.
Чуть ниже еще одна группа девушек, купающихся в ручье и призываемых в свидетельницы скандала.
Но на фоне умиротворяющей природы этот «водопад» прекрасных тел не вызывает чувства отчаяния или обреченности героини.
И все же самое прекрасное и трогательное изображение Каллисто представлено не на полотне, а на фреске в палаццо Питти, во Флоренции.
Ее автор Себастьяно Риччи – еще один венецианец, чье искусство было признано далеко за пределами его родины. В 1706-1708 годах он, совместно с Джузеппе Тонелли создает несколько фресок, для украшения комнат самого большого флорентийского дворца, принадлежащего владыкам города.
Заключенная внутрь круглого медальона сцена выглядит невероятно интимной.
Грациозная Диана возвышается над своими спутницами, негодующе указывая на плачущую и закрывающую рукой лицо Каллисто. Вторую руку нимфа опустила на живот, характерным жестом большинства беременных женщин. Три девичьих фигуры вокруг Каллисто замыкают собой круг композиционного пространства. В тесной сближенности и закрытости изящных фигур ощущается особая неприступность.
Роспись дополнительно спрятана от зрителя двумя колонами, что придает происходящему на картине смысл таинства, а смотрящему на нее человеку – функцию случайного свидетеля.
«455 В свежую рощу придя, откуда струился с журчаньем
Светлый ручей и катил волною песок перетертый,
Местность одобрив, к воде стопою она прикоснулась
И, похваливши ручей, -
"Далеко, - говорит, - соглядатай
Всякий; нагие тела струею бегущей омоем!"
460 Бросилась краска в лицо Паррасийки.
Все сняли одежды,
Медлит она лишь одна.
Со смутившейся платье снимают.
Только лишь спало оно, наготою был грех обнаружен.
Остолбеневшей, закрыть пытавшейся лоно руками,
- "Прочь, - сказала, - иди, родника не скверни мне святого!" -
465 Кинтия и отойти от своих приказала ей спутниц.»
(Овидий. Метаморфозы. Кн. II)
Благодаря искусству Риччи «подглядывать» за этой драмой можно бесконечно долго: настолько завораживающе и мягко выписаны фигуры нимф, окружающий их пейзаж и та, повисшая в воздухе тишина, которая лишь на несколько минут отсрочила вынесение божественного приговора.
И это еще далеко не все интерпретации – тема покоряла многих художников, от великого Рубенса до забытых ныне мастеров, широко расходясь в виде многочисленных гравюр.
Целый венок прекрасных картин в честь беременной нимфы.
Да и как не писать беременных, если их «интересное положение» способно украсить собою любой «бородатый» сюжет?
Источник
Свежие комментарии