Творчество известного словацкого художника, графика, иллюстратора Альбина Бруновского является своеобразным зеркалом нашей эпохи. В нём есть всё: и первозданная красота земной природы, и устремлённость в неведомые дали, и причудливые изломы ушедшего столетия с его катаклизмами, отчаянием, ожиданием лучших времён. При этом в центре его внимания всегда остаётся человек, философское осмысление его личности, сущности бытия. Для Бруновского характерно стремление постичь глубины его психологии, обнажить его душу, показать её ранимость и одновременно способность противостоять испытаниям, ниспосланным свыше.
Альбин Бруновский родился в 1935 г. в небольшом городке Зобор, расположенном в живописном уголке юго-западной Словакии, на территории Загорийской низменности, являющейся частью Венской котловины. Близость реки Моравы и Малых Карпат придают неповторимое очарование этому краю, покрытому густыми лесами, перемежающимися с яркими пёстрыми лугами и плодородными пашнями. Издревле эти земли славились богатыми урожаями овощных культур. Местные жители ездили торговать ими в Вену, добраться до которой можно было гораздо проще и быстрее, чем до Братиславы. Кстати, уже став известным художником, Альбин Бруновский как-то в шутку заметил, что он «вырос в овощах». Впоследствии мотив родного края, плодоносящей земли станет одним из центральных в его творчестве.
Учиться рисовать Бруновский начал в братиславском Художественно-промышленном училище (1951—1956). Тогда образцами для него служили романтические пейзажи мастеров чешской живописи Х1Х века — Антонина и Йозефа Манесов. Своей склонностью к символическому переосмыслению мира привлёк его и известный чешский художник начала ХХ века Макс Швабинский. Вероятно, именно они и определили в дальнейшем творческое развитие Бруновского, которое шло в двух основных направлениях — романтическом и маньеристском.
После окончания училища А.Бруновский продолжил своё образование в братиславском Институте изобразительных искусств (1956—1961), где мастерству графики и иллюстрации он учился у Винцента Гложника. Под руководством известного мастера сформировалось творчество нескольких поколений словацких живописцев. Постепенно определилась его принадлежность к группе художников, образцом для которой послужило творчество Гойи с его смелым новаторством, страстной эмоциональностью, буйством фантазии, социально направленным гротеском. Особое восхищение вызывал у них графический цикл великого испанского живописца — «Бедствия войны», органично ложившийся на их личный опыт, связанный с военным детством.
Профессиональным художником А.Бруновский становится уже в начале 60-х годов. В это время он отдаёт предпочтение графике и иллюстрациям. В поисках самовыражения начинающий художник идёт непроторенными путями, пытаясь овладеть не столь характерными для словацкого искусства традициями имажизма, а отчасти и сюрреализма. Ему оказываются близки присущие этим направлениям способы эмоционального воссоздания человеческой личности, внимание к её внутреннему миру со свойственными ему деформациями, происходящими под воздействием окружающей действительности. В творчестве Бруновского все эти принципы как бы обретают новую жизнь с помощью причудливой фантазии. В этом плане его учителями стали не только чешские сюрреалисты, но отчасти и словацкие художники, представлявшие так называемое «Поколение 1909», среди которых были Циприан Майерник, Андрей Немеш, Ян Мудрох, Петер Матейка и др.
Что касается техники и материалов, с которыми Бруновский работает на начальном этапе своего творчества, то это довольно непопулярная в то время резьба по камню, литография (так называемый французский «asphalt-maniere»), меловая литография, а также комбинация многих технических приёмов и материалов. Постепенно его излюбленным видом творчества становится офорт, принёсший ему международное признание. В частности, за офорт «Музыка» он получает свою первую международную награду на бьеннале графики в Лугано (1964г.).
Альбин Бруновский. «Hudba» («Музыка»). 1963
К этому же времени относится и создание офортов «Дискуссия» и «Съезд нумизматов». Если в работе «Музыка» Бруновский, стремясь сделать звуковые ощущения визуальными, предпочитает пространственную неопределённость, то в офорте «Съезд нумизматов» это пространство становится более реальным, конкретным, обретает свою глубину, перспективу. А руки музыкантов, которые играют важную композиционную роль почти во всех произведениях художника, призванные извлекать звуки, становятся здесь олицетворением скупости.
60-ые годы в творческой биографии Бруновского примечательны ещё и тем, что он обращается к библейским мотивам, которые займут видное место в его творчестве и будут реализованы при помощи различных технических средств и в разных формах. Это может быть офорт, чёрно-белая или цветная литография, рисунок на дереве, экслибрис, иллюстрация. («Библейский край», 1963 г.; «Две Евы и изгнание из рая», 1971 г. ; «Сара», 1979 г.; «Ева и Адам», 1974 г.; «Рахиль», 1976 г.; «Притча о зарождении», 1976 г.; «Дочери Лота», 1979 г. и многие другие.) Все эти произведения отличают богатство авторской фантазии, его способность к метафорическому мышлению, склонность к символическому переосмыслению известных сюжетов.
Альбин Бруновский. «Pokuseeie Antonina» («Искушение Антония»). 1965
На характер этих и многих других произведений того времени значительное влияние оказало знакомство словацкого художника с достижениями мирового изобразительного искусства, в частности, творчеством В.В.Кандинского, М.Шагала, Х.Миро, П.Клее и других великих живописцев. Бруновскому импонировало их умение выразить себя через фантастику, едва ощутимую игру красок, неопределённость формы, утончённую декоративность, нередко имитирующую наивность детского рисунка (как, например, у Миро).
Особый интерес проявляет Бруновский и к исторической тематике («История, семнадцатый век», 1970 г.). Сюжет из времён античного Рима, повествующий о противостоянии римлян и сабинов, находит своё воплощение в офорте «Похищение Сабинки» (1965г.). В самом толковании темы ощущается влияние великого французского живописца Ж.Л.Давида, авторитет которого в Европе в области исторической живописи долгое время был непререкаем. Вспомним хотя бы его вариант «Сабинянок», выполненный в классицистическом стиле. Актуализируя принципы сюрреалистической поэтики, Бруновский придаёт трагическому эпизоду оптимистическое звучание, подтверждением чему служат фигурки детей — основы будущего рода римлян — и горящий, обращённый ввысь взгляд единственного глаза Сабинки.
1965 г. — важный рубеж в творческой биографии Бруновского. В это время в Братиславе была организована выставка его работ, на которой он получил премию Ц.Майерника. Тогда же его произведения были показаны на выставках в Праге, Дюссельдорфе, Дортмунде, Оберхаузене. С тех пор Бруновский выставлялся почти ежегодно не только у себя на родине, но и за рубежом. География этих выставок весьма богата: Вена, Женева, Загреб, Белград, Париж, Краков, Каир, Чикаго, Лодзь, Рим, Варшава, Таллин, Москва (1982г.), Будапешт, Бухарест, Токио, Прага, Венеция и др. Так, только в 1995 г., незадолго до кончины художника, состоялись выставки сразу в пяти странах мира (ФРГ, Япония, Польша, Югославия, Франция). Практически на всех выставках он получает высшие награды.
В конце 60-х годов А.Бруновский большое внимание уделяет литографии, в техническом отношении близкой живописи. При этом он отдаёт предпочтение маньеристическому стилю. Фантастика, игра со светом по-прежнему являются важнейшими творческими принципами художника. Свет, как заметил один из словацких искусствоведов, начинает играть в его творениях почти «биологическую роль, способствуя преодолению противоречий между живой и неживой материей» (Л.Главачек). Его работы как бы светятся изнутри, подчёркивая причудливую замысловатость линий. («Вернисаж в природе», 1968 г.).
Особый смысл обретает фактор света в сюжетах, навеянных самой природой. Активному взаимодействию с ней способствовали его поездки в Италию (1968—1969). Красоту итальянской природы художник прекрасно передаёт в стиле маньеризма, порой перемежающегося с барочными элементами. Так, в литографии «Сад для матери Боргонзони» (1968г.) резкий контраст света и тени, панорама открывающейся перспективы, как бы уходящей в бесконечность, сочетается с монументальной ромбовидной композиционной структурой произведения, которая призвана передать неповторимое ощущение чистоты и покоя. В это время Бруновский создаёт целую серию работ на тему «садов»: «Сад Ариадны», «Августовский сад», «Сад, каких, вероятно, тысячи» — все написаны в 1968 г. В последующие годы композиционная роль пространства в его пейзажах ещё более возрастает. Наряду с пространством, открывающим горизонты земной поверхности, нередко встречается пространство, устремлённое ввысь, к небесам. Подобная перспектива призвана показать безграничность космических далей, придать сюжетам трансцендентный смысл. Человек становится частью природы, сливается с ней в единое целое. В итоге возрастает эмоциональный накал произведений, которые заставляют нас задуматься о вечном («На первом, втором и третьем этажах». 1979 г.).
Особого внимания заслуживает цикл офортов с рельефной печатью под названием «Bella Italia I-XVIII» (1960—1970 гг.). В нём ощущается присутствие не только итальянской природы, но и рубенсовские традиции («Bella Italia IX»).
Постепенно в творчестве Бруновского заметно усиливается интерес к живописи, при создании которой он предпочитает работать с редкой породой дерева, сохраняя его естественную красоту, рисунок и даже форму в виде необработанных краёв. Отсутствие строгих картинных рамок как бы свидетельствует об отказе художника от традиционного подхода к живописи, для которой характерно непосредственное отражение картин реальной жизни.
В руках Бруновского прекрасные куски древесины словно оживают. Каждый из них представляет собой своего рода произведение искусства, созданное мастером-природой. В них — фантазия её красок, линий, рисунков. При взаимодействии с фантазией художника, как правило, рождается удивительное чудо, поражающее своей первозданной красотой, гармонией, единством замысла. И даже изъяны в этом дереве — трещины, изгибы, следы сучков — автор удачно использует в своих целях: они выполняют в его работах важные композиционные и эмоциональные функции. Бруновский рисует акварелью, темперой, масляной лазурью, пастелью.
Жизнь приносит Бруновскому радость, он упивается ею. Обилие воздуха, пространства, тёплые золотисто-коричневые тона, прекрасно сочетающиеся с цветом дерева, рождают ощущение гармонии, полноты жизни, покоя. Так возникает образ «идеальной» жизни («Спасибо. Нам хорошо», 1978 г.).
Порой художник возвращается к своим прежним сюжетам, которые осмысливаются им по-новому. В его живописи всё заметнее проявляется связь с графикой. Новое смысловое наполнение получает сюжет «Сусаны» (1963г.) в картине «Сусана» (1969 г. Вместо прежних сюрреалистических галлюцинаций перед нами — ренессансная фигура Сусаны, органично вписавшаяся в естественный материал дерева. На смену старческим ликам и рукам пришли лица мужчин и возвышенная игра воображения, словно обволакивающего прекрасную деву.
К числу лучших картин Бруновского относится «Любовь небесная и земная» (1971 г.), которая является своеобразным переосмыслением знаменитой безмятежно-ясной картины Тициана «Любовь земная и небесная». В отличие от творения итальянского художника работа Бруновского исполнена роковым смыслом. Используя мозаичную композиционную технику, характерную для графической манеры Бруновского, он открывает для живописи возможность воссоздания жизни в её пространственно-временном континууме, Подобный принцип словацкая критика (Л.Петерайова) сравнивает с техникой, используемой знаменитой чешской Латерной магикой.
По мере переосмысления прежних сюжетов, тем — например, темы женщины, природы, родного края, — преобразуется техника рисунка, его эмоциональное звучание, средства изображения. Сарказм, ирония сменяются мягким юмором, поэтическим восприятием мира. Так, эмоциональное звучание картины «Край за Вавилонской башней» достигается сочетанием средств письма, используемых старыми мастерами, и модернистским приёмом круговой композиции, оптикой «рыбьего глаза».
Немало новаций можно обнаружить и в излюбленной Бруновским «садовой» теме, где рядом с пышностью и кипением жизни появляется мотив трагического увядания («Конец лета...», 1971 г.). Образ призрака, изображённого на розовом фоне (цвет — не типичный для Бруновского) и находящегося в центре композиционной структуры, резко контрастирует с излюбленными автором коричнево-сине-зелёными тонами, олицетворяющими собой жизнь. А геометрические схемы и линии как бы напоминают о неизбежности перехода в мир иной.
Глубоко трагичен образ умирающего сокола («Печальный конец соколиного полёта», 1971), выполненный в натуралистической манере. Как и в предыдущей картине, важную роль здесь играет символика. Это и чёрная линия, разделяющая мир на две части (бытие-небытие), и непокрытый красками кусок доски, символизирующий дерево, возле которого нашла свой конец эта прекрасная птица.
Одна из особенностей творческого почерка Бруновского — живописца — это умение работать одновременно над необычайно сильными в эмоциональном отношении произведениями и в то же время, вдохновляясь прекрасными образцами барочного искусства, создавать вещи, в которых проявляется его способность быть как бы беспристрастным художником, виртуозно владеющим техникой. Примером тому могут служить работы: «Барочный край» (1972 г.); «Lamento della Ninfa II» (1972 г.); «Сёстры Фантенблю» (1972 г.); «Страсть» (1972 г.) и др. Характерно, что в этих экскурсах в прошлое, в историю искусства всё отчётливее просматривается образ родного края, который, словно видение, возникает на фоне барочных реминисценций («Прогулка по Загорью», 1972 г.).
Альбин Бруновский «Dama v klobuku V» («Дама в шляпе V»). 1981
«Вдова»
Заметные изменения происходят в живописи Бруновского в 70-ые годы. Шквал эмоций, буйство фантазии, резкие контрасты уступают место гармонии, умиротворённости, поэтичности. При этом он продолжает искусную игру с маньеризмом, придавая всё большее значение рисунку самого дерева, в который удачно вписывает свои сюжеты («Черевички», 1972 г.; «Ирис», 1973 г.). Покой и глубокая мудрость «Садовницы» (1973 г.), её слегка улыбающиеся уголки губ вызывают ассоциации с леонардовской Моной Лизой («Джоконда») — гуманистическим идеалом женской красоты. И только излюбленная Бруновским деталь — руки — возвращают нас к реальности. Они выдают в ней человека, хорошо знающего, что такое тяжёлая работа. Не случайно словацкая критика назвала этот образ «загорьянской Джокондой» (Л.Петерайова).
Иную трактовку женского образа, на первый взгляд противоречащую всем нормам логического мышления, мы наблюдаем в символическом цикле «Дама в шляпе» I-IX (1981—1982 гг. офорт). В стиле маньеризма художник словно водружает на женскую голову весь мир: сосновые леса («В летнее время», «Зеркало»), разбушевавшуюся морскую стихию («Вдова»), холмистую земную поверхность («Дульсинея») и, конечно, мужчин, стремящихся завоевать её благосклонность.
В это время важное место в творчестве Бруновского вновь занимают пейзажи, навеянные красотами родного Загорья. В одном из своих интервью художник сказал, что мечтает создать образ «прекраснее, чем сама природа», «нарисовать летящее облако над редкими соснами, но нарисовать его так, чтобы чувствовался аромат края, его тепло, трепетание воздуха, умиротворённость леса, чтобы было слышно жужжание насекомых, кваканье лягушек в болотах; одним словом, передать ощущение, что там — хорошо». Именно это попытался он сделать в работах: «Летнее видение», 1978 г.; «Рассвет», 1978 г.; «Прекрасный день», 1982 г. и др. Порой «летящие облака» обретают у него причудливые барочные формы, а редкие сосны превращаются в дремучий лес — обитель сказочных существ («Восхождение на небеса», 1979 г.).
В конце 70-х годов Бруновский вновь активно занимается графикой. Достичь новых высот в этой области ему помог опыт живописца. Он предпочитает цветной офорт, работает с медью. Тщательно прорабатывая каждую деталь, художник использует специальную лупу, шестикратно увеличивающую изображение. Тематика его графических работ во многом перекликается с сюжетами живописи. Так, важнейшим инспирирующим фактором для него становится тема родного края (офорт «Свадебный день», 1975 г.; «Загорье. Конец лета», 1979 г.; «Ева Прима Пандора», 1979 г. и др.).
Одна из лучших графических работ Бруновского 80-х годов — цикл «Хвала причудливым сновидениям» I-IX (1984—1985 гг.). Так, написанный в маньеристической манере «офорт II» привлекает оригинальностью своего композиционного решения. Смысловой доминантой произведения является сцена, представляющая собой контрастное изображение нагих женщин и облачённых в торжественную одежду мужчин на фоне сконструированного пейзажа (некое подобие «Завтрака на траве» Монэ). Все остальные фрагменты картины расположены над этой сценой и олицетворяют собой мечтания, сновидения, желания танцующих пар. Сверху, над этим суетным миром — всевидящее око Всевышнего (или внутреннего судьи) — частый элемент современной живописи.
В последние годы жизни А.Бруновского увлёк философский трактат в стиле барокко известного чешского учёного и писателя Яна Амоса Коменского «Лабиринт света и рай сердца» (1623 г.). Словацкий мастер нашёл в этом произведении прежде всего великую мудрость и духовную защиту. Сюжеты из этой книги он воплотил как в живописи, так и в графике, рисунках на дереве, придав им глубокий философский смысл. Вслед за Я.А.Коменским Бруновский противопоставил суетности мира («Лабиринт», 1988г., «Театр мира», 1990 г.) природу, свет человеческой души и рай сердца — то есть то, куда, согласно Коменскому, человека позвал Господь («Путь к раю сердца», 1989 г., «Свет души», 1994 г.).
Особый смысл и значение в работах этого цикла обретает изображение природы, которое носит антропоморфический характер. Художник открывает новые стороны взаимодействия человека и природы, не просто сливающейся с ним в единое целое, но порой поглощающей его целиком, властвующей над ним. Как отмечает словацкая критика, происходит мистическое соединение «всего со всем». «Энергия, как праоснова жизни, становится основным принципом изобразительной динамики» (Э.Троянова). При этом природа обычно выступает в двух ипостасях: это мир растительный и мир водной стихии. Как правило, оба мира сливаются в едином порыве, символизирующем жизненную энергию.
Альбин Бруновский. «Tornado zenskeho mena» («Торнадо женского имени»). 1991
В картине «Путь к раю сердца» на фоне морской пучины изображён светящийся образ человеческого сердца, к глубинам которого и устремлена человеческая фигурка, сидящая в лодке. Бесконечная водная стихия, сливающаяся на горизонте с небесной высью, олицетворяет собой трансцендентные силы.
Свой путь к «раю сердца» Бруновский продолжил, работая над фресками на сюжеты словацкой жизни, украшающие помещение, в котором находится высший орган государственной власти Словацкой республики — Национальное Собрание («Словацкий рай», 1993 г.).
Альбин Бруновский Илл. к книге Любомира Фелдека «Zelena Kniha rozpravok» («Зелёная Книга сказок»). 1983
Самостоятельную главу творческой биографии Бруновского представляют иллюстрации. Их диапазон весьма широк — словацкая и зарубежная классика, современная литература, книги для детей. Свои первые иллюстрации Бруновский сделал ещё в начале 60-х годов, затем на протяжении всех последующих десятилетий он не оставлял этого занятия. Он создал прекрасные иллюстрации к сказкам Андерсена, Гофмана, к сказкам словацкого писателя Л.Фелдека. Иллюстрированная им книга сказок «Золотые яблочки» была издана в Японии. Из зарубежной классики его внимание привлекли: Овидий, Э.Роттердамский, Сервантес, А.Рембо, И.Бабель и многие другие. Из словацких авторов Бруновский отдал предпочтение книгам Я.Боденека, М.Валека, Я.Стахо, Я.Шимоновича. Глубоко поэтичны его рисунки, выполненные для «Антологии словацкой поэзии. Прикосновение» (1978 г.).
Большое внимание А.Бруновский уделял работам, имеющим практическое значение. Это были рисунки на почтовых марках, денежных знаках, которые, кстати, ещё в период существования Чехословацкой республики признаны лучшими на общереспубликанских конкурсах, плакаты.
А.Бруновский — талантливый преподаватель, воспитавший не одно поколение словацких художников. Долгие годы он был профессором, заведовал кафедрой прикладного искусства в братиславском Институте изобразительного искусства. В 1968 г. ему было присвоено звание лауреата Государственной премии им. Клемента Готтвальда, а в 1980 г. — Заслуженного художника.
Альбин Бруновский M. de Cervantes. «Dyomyselny rytier Don Quijote» (М. де Сервантес. «Дон Кихот»). 1964
Творческое наследие Бруновского велико: им написано около 170 работ. Часть из них хранится в 35 музеях мира (в том числе в Музее изобразительных искусств им.А.С.Пушкина в Москве).
Последние творения художника были столь же прекрасны и удивительны, как и всё творчество великого мастера. Это: «Война» (1993 г.), «Балканский театр» (1995 г.), «Свет во мраке» (1995 г.), «Teatrum mundi» (1996 г.).
Альбин Бруновский скончался 20 января 1997 года в расцвете творческих сил. Его супруга, Клара Бруновска, написала мне в своём письме: «У него было очень больное сердце, но он не обращал внимания на советы врачей пожалеть себя. Он работал до последних минут своей жизни...»
Свежие комментарии